ПАДЕНИЕ КНЯГИНИ АТАГАНОВОЙ. ПРОДОЛЖЕНИЕ
Князю Атаганову понадобилось навестить купца Сочина. Зачем? – сейчас узнаем. Он не отправил вперед себя слугу, а сам пришел пешочком, а Сочин с Дублетовым меж тем наводили ревизию в бумагах.
АТАГАНОВ. День добрый, Илья Петрович! (Дублетову.) Здравствуйте.
ДУБЛЕТОВ. Здравствуйте.
СОЧИН. Вот приятная неожиданность! Данила Аркадьевич! Не желаете ли рюмку анисовой? В такую жару это полезно...
АТАГАНОВ. С превеликим удовольствием откушаю рюмочку анисовой.
ДУБЛЕТОВ. Я вас, господа, оставлю. (Уходит.)
СОЧИН. Я вам сам налью из шкафчика. (Хлопочет.)
АТАГАНОВ. А погоды стоят и впрямь загляденье... Да! Моя Ниночка каждый вечер заводит италийских пастуха и пастушку. "Вот, – говорит, – удружил нам Илья Петрович своим подарком".
СОЧИН. Так они все-таки италийские? (Наполняет рюмки.)
АТАГАНОВ. Я в этом вопросе, признаться, не силен, ну да Бог с ними! (Принимает рюмку.) Покорнейше благодарю.
СОЧИН (пьет). А теперь, Данила Аркадьевич, сделайте одолжение угоститься сигаркой.
АТАГАНОВ (пьет). Непременно. Я уж знаю, что русские купцы имеют все средства получать сигарки напрямик из Аргентины.
СОЧИН. Сущая правда. (Достает портсигар.) Разрешите, я поднесу вам спичку.
АТАГАНОВ (прикуривает). Пых-пых. До чего приятно...
СОЧИН (прикуривает). Пых-пых...
АТАГАНОВ. Отчего ж вы не женитесь, Илья Петрович?
СОЧИН. А я собираюсь... Но для этого в Вологду надо ехать, вот управлюсь тут, и...
АТАГАНОВ. Ах, как хочется мне на вашей свадебке погулять!
СОЧИН. За чем же дело стало?
АТАГАНОВ. Ну да... А я ведь к вам по делу.
СОЧИН. И прекрасно!
АТАГАНОВ. Надеюсь, все останется между нами... Ниночка не должна знать.
СОЧИН. Конечно! Будьте покойны.
АТАГАНОВ. Так, стало быть, надумал я приобрести тройку арабских скакунов. И пустяка не хватает – восьмисот рублей, для ровного счета – тысячи.
СОЧИН. Ах, Данила Аркадьевич, это же сущий пустяк. Вы курите пока, а я вам принесу.
АТАГАНОВ. О, как хорошо иметь такого друга!
СОЧИН. Так ведь меня и не затруднит сие вовсе. Подождите минуту (уходит).
Атаганов во всю грудь затягивается сигарой.
Сочин в коридоре сталкивается с Дублетовым.
ДУБЛЕТОВ. Что он хочет, Илья Петрович?
СОЧИН. А! Тысячу в долг просит.
ДУБЛЕТОВ. Удача сама к нам идет. На этой тысяче мы его прижучим.
СОЧИН. Молчи, дурак! К чему это? Пусть думает, что мы друзья! Эта тысяча сама окупится, ежели Фистулин не наврал.
ДУБЛЕТОВ. А ежели наврал?
СОЧИН (задумчиво). Не должен. Я б и десять тысяч дал для осуществления плана. Но покамест молчок.
ДУБЛЕТОВ (заговорщецки). Тс-с...
А Фистулину-то зачем врать? Нет, он вообще врун, но тут речь идет о барыше. Грязная же работа ему по душе. И вот он стучится в дверь квартиры капитана в отставке Охлябьева.
ОХЛЯБЬЕВ (очень небрит; распахивает дверь). Кто таков?
ФИСТУЛИН. Поручик кавалерии в отставке Рейтузов! Пришел засвидетельствовать почтение!
ОХЛЯБЬЕВ. Врешь! Никакой ты не кавалерист, выправка не та, уж у меня на такие штуки глаз наметанный.
ФИСТУЛИН. Нисколько. После того, как мне глаз саблей на дуэли выкололи, у меня пропорция нарушилась. Хвораю. Из-за глаза ездить верхом боле не могу.
ОХЛЯБЬЕВ. А! Ты глаз на дуэли потерял?
ФИСТУЛИН. Истинно так.
ОХЛЯБЬЕВ. Из-за женщины, чай, дрался?
ФИСТУЛИН. Сие не моя тайна, господин капитан.
ОХЛЯБЬЕВ. А ты меня по-простецки Алешкой! Алексей я, Алексеев сын. А тебя как?
ФИСТУЛИН. Яков Рейтузов!
ОХЛЯБЬЕВ. Ну пойдем в комнату, выпьем.
ФИСТУЛИН. Охотно.
ОХЛЯБЬЕВ. Ты садись вон на сундук, а я на кушетку прилягу. Я нынче рейнвейн пью.
ФИСТУЛИН. Люблю рейнвейн!
ОХЛЯБЬЕВ. Вот тебе бутылка нераспечатанная. Ты ее саблей откупорь, как только кавалеристы умеют. Вон сабля – на ковре висит.
Фистулин ловко сшибает пробку саблей.
ОХЛЯБЬЕВ. Ишь ты! И впрямь кавалерист. Ты из-за глаза на пенсии, а меня за пьянство поперли. Но ничего, я еще прозвучу. Бери стаканы-то...
ФИСТУЛИН. Для гусара пьянство не есть порок.
ОХЛЯБЬЕВ. Я тож по молодости так думал. Но морали читать неча. Давай пить.
Оба опрокидывают по стакану.
Артемовна моет Сочина в деревянной лохани. Он весь в пене. Артемовна старается доставить ему симпатию, но...
СОЧИН. Чего ты трешь-то так?
АРТЕМОВНА. Чтоб взъярился.
СОЧИН. Нет, теперь только от княгини будет в сем вопросе толк.
АРТЕМОВНА. А я еще вот так! (Запускает ладонь в недра лохани, от обиды чуть не плачет.) Эх! Как же она довела тебя, соколик!
